![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Украинские конфессии за последние недели пережили настоящее чудо единения пастыря и паствы. И теперь уже нет никакого смысла проводить теологические дискуссии о каноничности и неканоничности или о доле православной традиции в греко-католичестве. Потому что человек, приходящий в храм, ожидает от священника не научной беседы, а помощи в трудное время.
Это в дни спокойствия можно думать о церкви как о традиции, архитектурном памятнике или лучшей площадке для демонстрации показного благочестия. В дни испытаний храм – это убежище.
Украинские священники спасли церковь – говорю это как человек светский, еще недавно убежденный, что показная постсоветская религиозность сменится не менее показной секуляризацией.
Я многие годы писал о патриархе Филарете, главе Украинской православной церкви Киевского патриархата, как о искушенном церковном политике – еще со времен, когда будущий основатель УПЦ КП был фактическим главой Русской православной церкви. Но когда Михайловский собор в центре Киева стал убежищем для избитых молодчиками из “Беркута” студентов, а потом его колокола драматично звонили в ночь второй попытки разгона Майдана, я понял, что церковная политика уступила место пастырскому подвижничеству, а это означает, что пожилой владыка смог воспитать церковь подвижников, ставшую национальной не в силу каноничности, а в силу близости к нуждающимся в ободрении.
Я не верю в чудеса, но в совесть верю. Я не верю в бессовестного пастыря, но верю в чистоту помыслов священника, стремящегося приободрить верующих и неверующих. Иудеи, празднующие свои главные дни вне Израиля, хорошо понимают, что это такое – праздник внутри тебя, тихий огонь сопричастности, который важнее ритуала.
Именно поэтому так опасен бездушный ритуал, за которым нет этого едва заметного огня. По-моему, это намного хуже неверия, потому что человек неверующий еще может жить в ладу со своей совестью, а тот, кто верит ради проформы, совести лишен. И то, что украинское священство преподало своей пастве урок сопричастности, – это начало дороги от ритуала к настоящей вере, к состраданию, к уважению к ближнему – ко всему тому, с чем боролся большевизм и что пытаются уничтожить его постсоветские наследники со свечками и умильными рожами в храмах.
Полный текст здесь
Это в дни спокойствия можно думать о церкви как о традиции, архитектурном памятнике или лучшей площадке для демонстрации показного благочестия. В дни испытаний храм – это убежище.
Украинские священники спасли церковь – говорю это как человек светский, еще недавно убежденный, что показная постсоветская религиозность сменится не менее показной секуляризацией.
Я многие годы писал о патриархе Филарете, главе Украинской православной церкви Киевского патриархата, как о искушенном церковном политике – еще со времен, когда будущий основатель УПЦ КП был фактическим главой Русской православной церкви. Но когда Михайловский собор в центре Киева стал убежищем для избитых молодчиками из “Беркута” студентов, а потом его колокола драматично звонили в ночь второй попытки разгона Майдана, я понял, что церковная политика уступила место пастырскому подвижничеству, а это означает, что пожилой владыка смог воспитать церковь подвижников, ставшую национальной не в силу каноничности, а в силу близости к нуждающимся в ободрении.
Я не верю в чудеса, но в совесть верю. Я не верю в бессовестного пастыря, но верю в чистоту помыслов священника, стремящегося приободрить верующих и неверующих. Иудеи, празднующие свои главные дни вне Израиля, хорошо понимают, что это такое – праздник внутри тебя, тихий огонь сопричастности, который важнее ритуала.
Именно поэтому так опасен бездушный ритуал, за которым нет этого едва заметного огня. По-моему, это намного хуже неверия, потому что человек неверующий еще может жить в ладу со своей совестью, а тот, кто верит ради проформы, совести лишен. И то, что украинское священство преподало своей пастве урок сопричастности, – это начало дороги от ритуала к настоящей вере, к состраданию, к уважению к ближнему – ко всему тому, с чем боролся большевизм и что пытаются уничтожить его постсоветские наследники со свечками и умильными рожами в храмах.
Полный текст здесь
