![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
23 Feb 2014
Мы, бойцы и командиры Правого Сектора, помня героическую борьбу Святослава Храброго и Даниила Галицкого, Богдана Хмельницкого и воинов УПА, воплощая право народа на восстание против несправедливости, осознавая ответственность перед убитыми и покалеченными Героями Майдана, ведем бой!
За право каждого украинца на человеческое достоинство, за справедливый суд над Беркутом и другими псами оккупационной системы. Против унижения и обнищания украинского народа. Против войны власти со своим собственным народом.
За ответственность избирателя и ответственность политика. За избирательность судей. Против продажной маргинальной демократии. Против вырождения и тоталитарного либерализма.
За традиционную народную мораль и семейные ценности. За многодетную украинскую семью, физически и духовно здоровую молодежь.
Против культа наживы и разврата. Против каких угодно интеграций на условиях, которые диктует не Украина.
За единство и мировое величие украинской нации. За великое украинское, за великое европейское отвоевание.
Все только начинается.
Начинается возрождение Руси-Украины.
Начинается возрождение Европы.
Начинается с нашего Майдана.
Слава Украине!
Еще не вечер
23 Feb 2014 10:48На Майдане нет радости победы. Нет даже ощущения этой самой победы.
Есть копоть, гарь, дыры от пуль на столбах и деревьях, кровь на брусчатке Институтской, воспаленные от бессоницы глаза, тупая усталость, мрачная решимость и скорбь. Море боли, разлитой в напряженном холодном воздухе.
А еще больше - тревоги, что политические хамелеоны одним нажатием кнопки превратят души павших в прибавочную стоимость. Что палачам режима все спустят на тормозах, как только все разойдутся. Что на эйфории первых успехов суть режима настолько в корне изменится, что останется неизменным. Что вместо тупой башки гопника к телу приставят изощренную голову воровки на доверии. Майдан не верит никому. Только себе.
Поэтому продолжает стоять. Глаза тех, кто положил душу и тело за нашу свободу, смотрят на нас с поминальных фото. Страшная цена, заплаченная за сегодняшний мир, не дает Майдану права доверить борьбу чужим дядям.
Ремонт страны продолжается.
Небесная сотня навеки с нами.
Есть копоть, гарь, дыры от пуль на столбах и деревьях, кровь на брусчатке Институтской, воспаленные от бессоницы глаза, тупая усталость, мрачная решимость и скорбь. Море боли, разлитой в напряженном холодном воздухе.
А еще больше - тревоги, что политические хамелеоны одним нажатием кнопки превратят души павших в прибавочную стоимость. Что палачам режима все спустят на тормозах, как только все разойдутся. Что на эйфории первых успехов суть режима настолько в корне изменится, что останется неизменным. Что вместо тупой башки гопника к телу приставят изощренную голову воровки на доверии. Майдан не верит никому. Только себе.
Поэтому продолжает стоять. Глаза тех, кто положил душу и тело за нашу свободу, смотрят на нас с поминальных фото. Страшная цена, заплаченная за сегодняшний мир, не дает Майдану права доверить борьбу чужим дядям.
Ремонт страны продолжается.
Небесная сотня навеки с нами.
Прошедшие через огонь
23 Feb 2014 16:18diana-ledi
- Не осуждай, не осуждай. - мне говорят.
- Не осуждаю. - отвечаю я, и тяжело мне отвечать, но говорю я искренне.
Я учусь не осуждать...
- Не осуждай, не осуждай... - тихим эхом плывёт сейчас над Майданом.
Я слышу эти слова в разговорах нашедших друг друга, после первых обьятий и радости, когда они начинают перечислять своих:
- А где этот? Жив? Ранен? А этот? А, вона оно как...
Не осуждаю. Мы учимся не осуждать...
Тех, кто прошёл бой восемнадцатого, отступил, отполз, но выполз снова девятнадцатого. Стоял под пулями, не выдержав, уехал.
Не осуждаю. Он прошёл через огонь.
Тех, кто прошёл бой восемнадцатого, отполз, помчался к семье, эвакуировал семью и себя подальше от этого ада.
Не осуждаю. Он прошёл через огонь. И не его вина, что после этого огня он уже не верил в победу. Мало кто ночью восемнадцатого верил в победу.
Тех, кто приехал к бою, услышав первые выстрелы, собрал вещи и честно уехал.
Не осуждаю.
Он был честен. Он не путался под ногами в бою.
Но тех, кто был равнодушен к Майдану все эти дни, или делал вид, что равнодушен - а сейчас первым кричит:
- Мы победили!
тех, кто сейчас лихорадочно закрывает свои посты, написанные против Майдана,
тех, кто кричал против Майдана, а сейчас первым пишет:
- Мы победили!
не могу ещё не осуждать.
Не научилась.
Осуждаю.
Мы победили! - могут кричать только те, кто к этой победе (полно, победе ли? пока неясно) не имел никакого отношения.
Потому что те, кто действительно победил (полно, победил ли? пока неясно) сейчас кричать не могут.
Их души и сердца выжжены огнём.
Даже если они не были в этом огне.
Даже если они только подносилипатроны бутерброды.
Даже если сидели далеко и плакали, что не могут быть сейчас на Майдане.
Это их победа (полно, победа ли, пока неясно)
Но говорить о победе как о победе они не могут. Им мешает пепел сожжёных их душ и сердец. Даже если сердца и души сжигались взглядом через монитор.
Они прошли через огонь.
Да и писать: Мы победили! - им некогда.
Они сейчас, как и раньше, идут на Майдан как на работу. На Майдане много работы.
Они сейчас помогают издали Майдану - как и раньше помогали. Майдану нужно много помощи. В том числе и помощи издали.
А крикунов не осуждаем, не осуждаем...
Учимся не осуждать.
Стараемся учиться, стараемся.
Но!
Не осуждая - я помню.
Помню всех, кто был против. Все слова против - были маленькими пулями в Майдан.
И эти маленькие пули я тоже не забуду.
Не осуждая.
И всех, кто прошёл через огонь - я не забуду.
Я говорю вам спасибо, люди - все, кто шёл через огонь. Даже если вы не могли приехать в огонь Майдана. Даже если огонь этот сжигал вас через мониторы.
Я никогда не забуду того, что вы делали для победы. Я не забуду ваши имена, никнеймы, ваши слова, ваши протянутые руки помощи.
Клянусь дырочкой от пули в автомобиле, где сидела моя средняя дочь - она была штурманом экипажа, гоняющего по городу титушек.
Клянусь горящей балкой, упавшей на моего сына в горящем здании Дома Профсоюзов - он был в команде, ушедшей в огонь искать людей.
Клянусь рубцами в душе и сердце моей младшей дочери, подносившей под огнём противогазы и бронежилеты для бойцов.
Клянусь остатками моего сердца - все эти дни оно было сжато компрессором отчаяния, боли, страха.
Клянусь глазами моими, сгоревшими в эти дни - от моих глаз сейчас отводят глаза даже друзья, но их глаза такие же.
Клянусь слезами девочек, Элиз моих, "пошивочной сотни" - которой я кричала: - Девочки, шейте как черти! - и они шили чехлы для бронежилетов, плели рубашки для своих братьев, без сна, до одурения.
Клянусь обожжённым взрывом боком, рукой, ногой, лицом товарища моего - который отлежался день и встал к станку, чтоб резать сталь для рубашек своим братьям.
Клянусь глазами ребят, мужчин, ставших друзьями моими в эти дни - в эти глаза страшно смотреть. Там нет победы. Там боль, отчаяние, пепел. И готовность к новому бою, если нужно.
мы прошли через огонь.
...
- Не осуждай, не осуждай. - мне говорят.
- Не осуждаю. - отвечаю я, и тяжело мне отвечать, но говорю я искренне.
Я учусь не осуждать...
- Не осуждай, не осуждай... - тихим эхом плывёт сейчас над Майданом.
Я слышу эти слова в разговорах нашедших друг друга, после первых обьятий и радости, когда они начинают перечислять своих:
- А где этот? Жив? Ранен? А этот? А, вона оно как...
Не осуждаю. Мы учимся не осуждать...
Тех, кто прошёл бой восемнадцатого, отступил, отполз, но выполз снова девятнадцатого. Стоял под пулями, не выдержав, уехал.
Не осуждаю. Он прошёл через огонь.
Тех, кто прошёл бой восемнадцатого, отполз, помчался к семье, эвакуировал семью и себя подальше от этого ада.
Не осуждаю. Он прошёл через огонь. И не его вина, что после этого огня он уже не верил в победу. Мало кто ночью восемнадцатого верил в победу.
Тех, кто приехал к бою, услышав первые выстрелы, собрал вещи и честно уехал.
Не осуждаю.
Он был честен. Он не путался под ногами в бою.
Но тех, кто был равнодушен к Майдану все эти дни, или делал вид, что равнодушен - а сейчас первым кричит:
- Мы победили!
тех, кто сейчас лихорадочно закрывает свои посты, написанные против Майдана,
тех, кто кричал против Майдана, а сейчас первым пишет:
- Мы победили!
не могу ещё не осуждать.
Не научилась.
Осуждаю.
Мы победили! - могут кричать только те, кто к этой победе (полно, победе ли? пока неясно) не имел никакого отношения.
Потому что те, кто действительно победил (полно, победил ли? пока неясно) сейчас кричать не могут.
Их души и сердца выжжены огнём.
Даже если они не были в этом огне.
Даже если они только подносили
Даже если сидели далеко и плакали, что не могут быть сейчас на Майдане.
Это их победа (полно, победа ли, пока неясно)
Но говорить о победе как о победе они не могут. Им мешает пепел сожжёных их душ и сердец. Даже если сердца и души сжигались взглядом через монитор.
Они прошли через огонь.
Да и писать: Мы победили! - им некогда.
Они сейчас, как и раньше, идут на Майдан как на работу. На Майдане много работы.
Они сейчас помогают издали Майдану - как и раньше помогали. Майдану нужно много помощи. В том числе и помощи издали.
А крикунов не осуждаем, не осуждаем...
Учимся не осуждать.
Стараемся учиться, стараемся.
Но!
Не осуждая - я помню.
Помню всех, кто был против. Все слова против - были маленькими пулями в Майдан.
И эти маленькие пули я тоже не забуду.
Не осуждая.
И всех, кто прошёл через огонь - я не забуду.
Я говорю вам спасибо, люди - все, кто шёл через огонь. Даже если вы не могли приехать в огонь Майдана. Даже если огонь этот сжигал вас через мониторы.
Я никогда не забуду того, что вы делали для победы. Я не забуду ваши имена, никнеймы, ваши слова, ваши протянутые руки помощи.
Клянусь дырочкой от пули в автомобиле, где сидела моя средняя дочь - она была штурманом экипажа, гоняющего по городу титушек.
Клянусь горящей балкой, упавшей на моего сына в горящем здании Дома Профсоюзов - он был в команде, ушедшей в огонь искать людей.
Клянусь рубцами в душе и сердце моей младшей дочери, подносившей под огнём противогазы и бронежилеты для бойцов.
Клянусь остатками моего сердца - все эти дни оно было сжато компрессором отчаяния, боли, страха.
Клянусь глазами моими, сгоревшими в эти дни - от моих глаз сейчас отводят глаза даже друзья, но их глаза такие же.
Клянусь слезами девочек, Элиз моих, "пошивочной сотни" - которой я кричала: - Девочки, шейте как черти! - и они шили чехлы для бронежилетов, плели рубашки для своих братьев, без сна, до одурения.
Клянусь обожжённым взрывом боком, рукой, ногой, лицом товарища моего - который отлежался день и встал к станку, чтоб резать сталь для рубашек своим братьям.
Клянусь глазами ребят, мужчин, ставших друзьями моими в эти дни - в эти глаза страшно смотреть. Там нет победы. Там боль, отчаяние, пепел. И готовность к новому бою, если нужно.
мы прошли через огонь.
...